По наводке Томы (см. пост) читаю "Любовь и смерть на Лонг-Айленде". Боги, стеб такой стеб, но в каком стиле! Это аллюзия на "Сметь в Венеции", преломленная в призме пост-модернизма. Доставляет истинное удовольствие - выверены каждая фраза, каждый параграф. Мучительно напоминает "Наоборот" Гюисманса - та же пресыщенность, доведенная до гротеска и та же работа со Словом и с Языком. Только, повторюсь, в преломлении современного понимания жизни. читать дальшеЭтап невинности давно оставен позади, мы знаем о жизни все и с легкостью пускаемся во все тяжкие. Но при этом есть тираннозавры, упорно придерживающиеся правил и стиля жизни d'autrefoisпрежних времен, однако и они испорчены современными СМИ, сексуальной революцией и доступностью информации. Это так, мысли вслух. Нужно сказать, что я только что отложил в сторону Сэлинджера и было весьма приято в продолжение открыть опять что-то хорошего качества. Не скрою, современная литература, превращенная в жесткую индустрию для авторов, которые зарабатывают этим на жизнь, меня нередко вгоняет в скуку. Слишком очевидно прочитывающиеся формулы успеха напоминают выступления на Евровидении, где, в той или иной форме, несколько участников пытаются как-бы неочевидно копировать элементы успеха предыдущего победителя. Претензия на глубину и заумность убивают так же как и использование беспроигрышного детективного жанра, сексуальной вседозволенности и жесткача, нацеленного на изощренное издевательство над человеческим телом. То же к исчезновению героев – если в The Comfort of Strangers"Утешении незнакомцев" последние два элемента несли побочную смысловую нагрузку, то в других случаях это нередко эффект взорвавшегося шарика - БАХ, привлечем внимание! Только за эффектным взрывом ничего не стоит.

Впрочем, я скатываюсь не то в морализаторство, не то в заумность, походу подсознательно копируя Адэра )))) Читайте оригинал, короче!

ps Томе спасибо за наводку, читателям - за терпение)))

pps цитатко, для интересующихсяРонни Босток. Неужели, кроме меня, удивлялся я, никто в целом мире не обратил внимания на столь выдающийся образец физической привлекательности? Неужели никто, за исключением меня, не разглядел под банальной оболочкой вечный вселенский идеал, не заметил почти сверхъестественного свечения, исходившего от чистого сердца, невинной души и загорелой плоти, в которую этот идеал воплотился? Строгий и постный пуританский надзор, который я некогда установил над своими чувствами, рухнул в мгновение ока: сумрак зрительного зала, позволявший смотреть без риска быть увиденным, сделал бесстыдным и смелым мой обычно утомленный и пресыщенный взгляд, и в блаженном состоянии, исполненном восторженной и задумчивой нежности — да–да, именно нежности! — я предался так, как не отваживался никогда доселе, радостям чистого созерцания. Этот бронзовокожий мальчик выглядел таким свежим, что от него, казалось, должен был исходить запах теплого хлеба. Когда он двигался, он двигался с мужественной грацией, которой могли бы обладать античные статуи, умей они ходить. Стоит ли говорить, что его улыбки, одной его улыбки крупным планом, когда за спелой и алой пухлостью его губ отчетливо просматривалась белизна слегка выдвинутых вперед верхних резцов, было довольно, чтобы навсегда пленить мое сердце? Прекрасным было даже то, как он, подобно теннисисту, стирал пот со лба внутренним сгибом руки. Никогда — повторял я про себя — не доводилось мне видеть более счастливой игры природы, которая заставила бы меня вновь задуматься о несправедливом распределении красоты в этом мире.

и еще«Если, — сказал я сам себе, — если порою я предпочитаю определенный стиль и становлюсь в определенную позу, то это исключительно потому, что я органически не способен посмотреться в зеркало, даже с целью проникнуть в собственную душу, без того чтобы не поправить узел на галстуке». И с этой мыслью (но исключительно потому, что галстук действительно оказался не в порядке) я поправил узел.

бонус, с намеком на левелИменно этот расстегнутый воротник и шейный платок придавали Ронни сходство с типичным учеником английской частной школы. О школе напоминала и принятая им поза, такая, словно он слегка перегнулся через спинку стула; поза эта заставила меня подумать (несмотря на то, что изо всех сил старался отогнать от себя эту пошлую мысль) о школьнике, приговоренном старшими товарищами к порке розгами.