Продолжаю выкладывать свои фики с ФБ. Этот фик набрал кучу очков, за стеб, наверное
..........

Ричард Окделл, комендант Олларии, вернулся из дворца в превосходном настроении: слушать планы Альдо по восстановлению Золотой Империи и знать, что тебе во всем этом отводится одна из главных ролей, было делом чрезвычайно приятным. Радость слегка омрачали другие Повелители: Робер выглядел хмурым и откланялся ещё до десерта под предлогом неотложных дел, Спрут десерт высидел, но затем испросил разрешения удалиться. По челу Альдо скользнуло облачко недовольства — он-то намеревался посвятить в великие планы всех глав Великих Домов. Ну, почти всех.

Как бы то ни было, в итоге они вдвоем прекрасно провели время и именно ему, Ричарду Окделлу, анакс долго и в деталях живописал светлое будущее. До тех пор, пока усталость не взяла свое.

читать дальшеВ своих покоях Ричард позволил слугам омыть себя и подготовить ко сну. С удовольствием завернувшись в теплое одеяло, он с легкостью соскользнул в сон. Ведь сон у Повелителей и целебный, и пророческий. Так говорил Альдо.

***

Повелитель Ветра — безоружный, в лохмотьях — сидел на застланном соломой полу тюремной камеры. Облокотившись о стену, герцог пожевывал соломинку. Он не выглядел ни отчаявшимся, ни несчастным, и это раздражало. В конце концов, он должен был признать, за кем тут победа. А вместо этого он задумчиво рассматривал клочок неба через небольшое окошко под потолком. Губы герцога чуть шевелились — похоже, бывший Первый маршал подбирал рифмы и был чрезвычайно увлечен этим занятием. И, надо признаться, оно ему шло.

Дамы (и не только!) всегда находили Алву неотразимым, а теперь — как невинно осужденного красавца-героя — уже почти возвели в ранг мученика. Конечно, вслух подобных умозаключений Повелителю Скал никто не говорил, но Ричард и сам был достаточно умен, чтобы сделать выводы из обрывков многочисленных перешептываний. Ничего, недолго осталось. Ради великого дела Рокэ Алва скоро исчезнет с лица Кэртианы. Поэтому надо успеть взять реванш как можно скорее.

По распоряжению Ричарда молчаливый охранник прикрепил к кольцам в стене руки пленника, разведя их в стороны. Так было надежнее. Наконец, они остались наедине — полный сил Повелитель Скал в парадном костюме и сидящий перед ним Повелитель Ветра с распятыми руками. «Триумф!» — подумал Ричард. Только вот почему Алва, как всегда, иронично-спокоен? И как приступить к исполнению плана? Он казался таким простым и естественным ещё полчаса назад. Герцог Окделл не успел толком собраться с мыслями, как в камере прозвучал Голос. Уверенный, знакомый, лениво тянущий слова. Голос с явной насмешкой осведомился о том, что такого интересного намечается.

Вопрос стал точкой отсчета. Ричард подбоченился, нарочито придавая себе важности и всеми силами копируя легкость и высокомерность бывшего эра. Получилось не очень.

— Сударь! — начал он, не позволяя голосу предательски дрожать и усилием воли подавляя нарастающее желание закусить губу. — Сударь, я пришел потребовать сатисфакции за все оскорбления, что вы нанесли Людям Чести в целом и мне в частности.

— Вот как? — Черная бровь привычно изогнулась, во взгляде герцога Алвы без труда можно было прочесть насмешку. — Как неожиданно. Я мог бы поинтересоваться доказательствами, но их описания, полагаю, будут длинны и запутанны. Посему не будем вас затруднять и перейдем сразу к делу.

Ричард, чуть не задохнувшись от возмущения, с трудом сдержался. Впрочем, зачем сдерживаться? Сейчас его эр получит за все. Бывший эр.

Дабы не растерять решимости, Ричард стремительно подошел к Алве, опустился на колени и... растерянно замер, примериваясь. Закинуть ноги эра себе на плечи и входить в него, заставляя стонать от боли и удовольствия, было таким простым делом. В мечтах. Но сейчас все выглядело иначе — внутренняя сила этого необычного человека поражала, покоряла и мистическим образом превращала коменданта Олларии в юного оруженосца.

— Ну же! — издевательский голос прозвучал у самого уха. Ведь в то время как Ричард изучал... ммм... положение вещей, он вынужден был довольно низко склониться к Алве и опуститься перед ним на колени.

Дик вновь растерялся. Вместо уверенного властного ответа он пробормотал:

— Я вас сейчас... смажу! — и продемонстрировал склянку, извлеченную из кармана камзола.

— Ммм, какая прелесть! Дайте подумать... Гиацинтовое? Фиалковое? Ромашковое?

— Рапсовое... — покраснел Дик и поспешно добавил: — На кухне взял.

Рокэ рассмеялся, раздвигая колени.

— Приступайте.

Но Ричард, борясь с нарастающей паникой, медлил, изучая основательную выпуклость в штанах человека напротив. Человека, который против его, герцога Окделла, воли, волновал, притягивал и властвовал. Даже будучи в цепях.

— А можно вас... раздеть? — в горле предательски пересохло и слова давались с трудом.

— Это будет весьма уместно, юноша. Через ткань неудобно, знаете ли.

Ричард покраснел ещё сильнее и приступил к борьбе с завязками на штанах Алвы. Как оказалось, развязать их на другом человеке было делом весьма нелегким.

— У себя — тоже, — любезным тоном подсказал Рокэ.

Ричард поспешно высвободил свой член. На секунду замер, затем решительно склонился к Алве, стягивая с того штаны и белье. И уперся взглядом в член Повелителя Ветра. Однако! То, чего он боялся первыми ночами, проведенными в доме Алвы. То, мысли о чем отгонял, к чему ревновал нового порученца Первого маршала, представляя... То, о чем, наконец, мечтал во снах.

Взор скользил по предмету вожделения: упругому, пышущему здоровьем и... ой, интересом! Интерес стал очевиден, и Ричард усилием воли вернулся к изначальному плану.

Для начала нужно было открыть флакон: пробка, как назло, застряла. Натерев об нее руку, Ричард перешел к решительным действиям: вцепился в нее зубами и потянул, невольно подняв глаза на эра. От увиденного острая дрожь пронзила позвоночник и отозвалась в паху. Герцог Алва, расслабленный, словно в покоях Алвасете, безмятежно улыбался ему, Ричарду. И устраивался поудобнее на соломе.

Налив масла себе на руки и поднеся их к чреслам Алвы, Дик, к своему вящему ужасу, услышал скрип открывающейся двери.

****

Герцог Придд предпринял все меры предосторожности. Он понимал, что освобождение Повелителя Ветра будет делом нелегким. Абсолютно, однако, необходимым, поскольку правление Ракана оказалось недостойным и Талига, и Талигойи, как ни посмотри. А вот Повелитель Ветра показал себя человеком храбрым и благородным, за которым, к тому же, хочется идти в бой.

Направляясь в камеру Алвы, герцог Придд думал о том, как успешнее провести разговор. Алва имел все основания ему не доверять, но им во что бы то ни стало нужно было договориться о том, где и как отряд «лиловых» перехватит и освободит пленника.

С этими мыслями герцог Придд переступил порог камеры и с трудом удержал характерное для всех Приддов невозмутимое выражение лица. А может, и не удержал — уж слишком необычная картина открылась его взору.

Герцог Алва, вальяжно лежа на соломе, позволял герцогу Окделлу смазывать чем-то свои чресла. Руки Повелителя Ветра были надежно зафиксированы, а вот ладони Повелителя Скал неуверенно скользили по самым интимным местам. Сам Окделл, впрочем, выглядел на редкость растерянным, словно один из младших братьев Валентина, застигнутых за недозволенным поглощением сладостей. Вот только на сей раз речь шла не о сладостях, а о чем-то совершенно непозволительном.

Медленно достав из ножен шпагу, Валентин приставил острие к шее Ричарда, к голубой пульсирующей жилке.

— Герцог Окделл, — раздельно и спокойно произнес он. — Надеюсь, что происходящее здесь происходит по взаимному согласию. В противном случае я буду вынужден положить этому конец. Без дальнейшего суда и следствия, но с крайне прискорбными последствиями для вашей жизни.

Застигнутый врасплох, Ричард растерянно молчал. За него ответил герцог Алва:

— Что вы, герцог, Ричард меня не насилует. Он самовыражается.

Валентин не отвел шпаги. Он чувствовал, как кровь приливает к лицу.

Ричард же, догадываясь, что ситуация выходит из-под контроля и неожиданно радуясь этому, переводил взгляд с одного Повелителя на другого. Затем чему-то улыбнулся, глубоко вздохнул и, уже не раздумывая, просто сделал то, чего хотелось по-настоящему. Не разумом, а всем естеством. Наклонился к паху своего бывшего эра и взял в рот его член так глубоко, как это было возможно. Осторожно обвел языком головку и поднял глаза. Острие у самого горла будоражило неимоверно. Да и другого выхода из ситуации теперь не было, правда?

Серый взгляд скрестился с синим. В том, втором, не было торжества, триумфа или насмешки. Синие глаза казались бездонными, и смотреть в них хотелось вечно, не думая о причине их притягательности. Но тут человек, у которого герцог Окделл готовился отсосать, слегка пошевелился — кажется, Ричард зубами задел чувствительную кожу. Усилим воли оторвавшись от размышлений, Дик занялся начатым делом всерьез.

Привкус рапсового масла чуть отрезвил и навел на вопрос: член-то зачем надо было натирать? Он ведь собирался совсем иначе решать насущные вопросы своих взаимоотношений с бывшим эром. Впрочем, неудобные мысли быстро растворились, вместо них пришло страстное желание поскорее узнать вкус семени Алвы. По телу разлилось неожиданное тепло, сотни иголочек впились в кожу, по позвоночнику пробежала легкая волна неизвестных доселе импульсов. Следующая волна уже зарождалась где-то в самых глубинах его, Ричарда, существа, заставляя тело выгибаться дугой. Она оказалась сильнее и настойчивее предыдущей. Впрочем, последующая ее перекроет. И так пока очередная не захлестнет с головой, разметав и окончательно похоронив под собой гордость и доводы разума.

Но это потом. А пока пальцы дразнили мошонку, язык, нащупав пульсирующую вену на набухшем члене, скользил по ней вверх-вниз. Дик потерял голову, все происходящее казалось столь запретным, столь сладким, и столь долгожданным. Конечно, себе бы он в этом никогда не признался. При здравом размышлении.

***

Валентин завороженно смотрел на происходящее. Запах мускуса в воздухе будоражил чувства, особенно те, что он привык в себе подавлять. Ричард, казалось, полностью забыл о том, что в камере присутствует третий. Вместо этого он целиком отдался каким-то новым исследованиям, и роль Валентина становилась все более и более непонятной. Взгляд скользнул по распластавшейся фигуре Ричарда, невольно задержавшись на обнаженных бедрах. Они, казалось, с каждой минутой все больше просили о внимании: подрагивали, сжимались, двигались вверх-вниз, зачаровывая и призывая. В штанах внезапно стало очень тесно.

Смутившись, Валентин перевел взгляд на Алву. Тот, вколачиваясь между губ своего неудавшегося воспитанника, казалось, не замечал чужих мучений. Впрочем, герцог Придд ошибался: Алва и в таком положении не потерял способности контролировать все и всегда. Он поднял веселый взгляд на Повелителя Волн и приглашающе кивнул, указывая взглядом на бедра Ричарда: «Присоединяйтесь, герцог! Вы заслужили, а Окделлу очень хочется!»

Валентин не услышал этого голоса наяву, но отчетливо разобрал безмолвное приглашение. Он не стал разбираться, как Повелителю Ветра удается общаться подобным образом, поскольку чувствовал себя абсолютно загипнотизированным розовыми упругими бедрами, откровенно призывающими, даже уговаривающими. Словно во сне, герцог Придд вложил шпагу в ножны, шагнул вперед и, обойдя бывшего однокорытника, оказался у того в тылу. Тыл соблазнительно подрагивал, а член Повелителя Скал, прямой, почти достававший до упругого живота, отчаянно искал возможности обо что-нибудь потереться. Вероятно, именно этим отчаянием и объяснялись волнообразные движения бедер, изначально привлекшие внимание Повелителя Волн.

Валентин не смог сопротивляться совместному желанию уже трех Повелителей. Открывавшийся вид сводил с ума, а он всё-таки был человеком, а не медузой, несмотря на распространенные предубеждения против его семьи. Подобрав склянку с пола и плеснув для надежности масла на бедра Ричарда, Валентин предусмотрительно воспользовался пальцем. Палец, не встречая сопротивления, легко проник в призывно подавшееся навстречу пульсирующее отверстие. Второй скользнул туда же, а разгоряченные бедра продолжали отчаянно взывать. Надо было переходить к решительным действиям. Валентин рванул завязки, и штаны послушно соскользнули до колен. Член алкал действия, и Валентин подвел его к желанному входу. Бедра Ричарда обрадованно подались навстречу. Прикрыв глаза, дабы телом, а не взглядом прочувствовать свои и чужие желания, Валентин медленно толкнулся вперед. Услышав всхлип, краем сознания понадеялся, что Алва предусмотрительно отстранился от зубов Окделла. Потом Валентин перестал что-либо соображать. Просто скользил внутрь, мял податливые ягодицы, чуть выводил член, чувствуя, как бедра сначала расслабляются, а затем лихорадочно сжимаются, и совсем потерял счет времени.

Звук поворачивающегося в скважине ключа ворвался в разгоряченное сознание внезапно.

***

Повелитель Молний шел с тайным разговором к Алве уже не в первый раз. Вначале он просто делился сомнениями, затем стал черпать в намеках герцога указания для собственных действий. Письма графу Савиньяку уже были отправлены, но, наверняка, можно сделать и больше. Увы, неизбежно, во вред Альдо, и от осознания собственного предательства мутило неимоверно.

Обуреваемый печалями и сомнениями, Повелитель Молний переступил порог и только спустя несколько мгновений осознал происходящее. Дикон, стоя в позе заправской проститутки, сосал и отдавался одновременно. Причем и то и другое делал с очевидным удовольствием. Алва, раскинув руки (цепи Робер заметил не сразу, мозг вообще отказывался признавать реалии действа, творящегося в тюремной камере), с явным удовольствием двигался в такт движениям Ричарда. Валентин (невероятно!) при шпаге и в приспущенных штанах с упоением вбивался в зад Окделла, и тот, казалось, совсем не был против. В этот самый момент Дик, оторвавшись от своего занятия, повернул голову и взглянул на Робера. В глазах туманом стояла воодушевленная похоть, лицо при виде Эпинэ приняло чуть виноватое выражение, бедра не переставали двигаться в такт движениям Валентина, а из левого уголка губ текла тонкая струйка семени.

Робера передернуло. Он не был ни святым, ни ханжой, но, во-первых, предпочитал женщин, а во-вторых, для тюремной камеры это было слишком.

Иноходец медленно достал из-за пояса пистолет. Самым трудным было решить, кого же призвать к ответу, и Эпинэ решил начать с того, кто свободен и сверху.

— Герцог Придд, — проговорил он, с трудом сдерживая нарастающую ярость. — Извольте объяснить, что здесь происходит.

Впрочем, узнать, как быстро Валентин будет способен вынырнуть из делириума блаженства и прийти в себя для внятного ответа, было не суждено. Охранник вновь повернул ключ снаружи, впуская очередного посетителя. Коим оказался Альдо.

Охранник выглядел удивленным, но это и понятно — он не ожидал такого счастья, как возможность увидеть анакса этим вечером, к тому же столь близко. Откинув капюшон белого плаща (визит стоило сохранить в тайне), Альдо поинтересовался, есть ли на заключенном цепи, и, получив утвердительный ответ, затребовал ключ. Оба ключа — чтобы можно было выйти самостоятельно. Лишние символы власти не помешают при разговоре со строптивым заключенным, которого стоит попытаться переманить на свою сторону. Нелепый король и его дети исчезнут, и тогда Рокэ Алва будет волен принести новую клятву верности, но теперь уже ему, анаксу. Не такой уж плохой вариант для соберано Кэналлоа, которого в противном случае ждет мучительная смерть. Тут главное — подобрать правильные формулировки... С этой мыслью Альдо шагнул в камеру.

Первым, что он увидел, были распахнутые глаза Робера, в которых читалась смесь самых разнообразных чувств. Удивление, досада, испуг... Испуг? Робер протянул руку, сжал плечо Альдо и втянул его в камеру. Дверь захлопнулась.

— Что это означает, раздери вас закатные твари? — холодно осведомился Альдо. Он не собирался скрывать раздражение. Устроили тут гайифский бордель, понимаешь! И это — верные Повелители. Ладно бы они все имели Алву по очереди, а то устроили непонятно что!

Ход его мыслей прервал Робер. Не убирая руку с плеча, он мягко, но настойчиво забрал ключи из рук сюзерена.

— Альдо, понимаешь...

Через полчаса из городских ворот выехало три человека. Повелителей Молний и Волн никто и не подумал задерживать, тем более, что ехали они по обе стороны от всадника в белом плаще — плаще анакса. Когда они оказались на достаточном расстоянии от столичных стен, человек в белом остановил коня и отбросил капюшон. Волосы цвета вороного крыла рассыпались по плечам.

— Прошу вас, господа, больше жизни, — весело произнес Алва, глядя в серьёзные, пусть и решительно настроенные, лица своих спутников.

— Вам бы все шутить, Рокэ, — отозвался тот, что постарше. — Впрочем, извольте, — по лицу скользнуло нечто похожее на слабую улыбку. — Вам очень к лицу белое. Не желаете пересмотреть фамильные цвета?

Алва расхохотался, хлопнул Робера по плечу и пришпорил коня. Небольшой отряд молнией помчался на север, для соединения с отрядами Савиньяка.

В это время Альдо и Ричард сидели на соломе, прикованный каждый к своему кольцу. Во рту у незадачливых пленников были кляпы. Надежды на то, что их обнаружат раньше, чем начнется обход с ужином, до которого оставалось четыре часа, не было. Никто из тюремщиков не решился бы помешать разговору Повелителя Скал с заключенным.

***

Дик вздрогнул и проснулся. За окном стояла глухая ночь. Как долго он спал? Часа два, не больше... Постель была смята, уютное одеяло скомкано и отброшено, по лицу катились капли пота, а рука бесстыдно устроилась на члене. В паху чувствовалась приятнейшая истома — судя по липкой ладони, Ричард кончил, и не один раз. Такое, конечно, и раньше случалось, но вот что ему снилось на этот раз? Марианна? Вспомнив, герцог Окделл подскочил на кровати и окончательно проснулся. Не может быть! Какой позор! Брезгливо вытерев руку о простыню и перекатившись на сухой ее край, Ричард с ужасом вспоминал увиденное. Пусть и во сне — такому прощенья нет! При воспоминании о струйке изо рта, по телу пробежала волна гнева. Алва заплатит! Скоро суд, и тогда — смерть, только смерть!

В отместку предательскому сну Дик попробовал подрочить на воображаемую картинку казни Алвы, но получалось плохо. Так и не кончив толком, он снова стал впадать в дрему. В новом сне руки эра нежно ласкали Ричарда, губы шептали что-то на ухо. Дик расслабился, тело перестало вытягиваться в яростную струну, а на лице появилась счастливая улыбка. В этом сне он никого не ненавидел, и только одна тревожная мысль билась где-то на краю сознания: как сделать так, чтобы эти ласки не прекращались?

Рокэ склонился, поцеловал его в губы, и в голове яркой молнией сверкнула уже совсем шальная мысль. Может быть, Повелителям Ветра и Скал удастся убедить мир в том, что они мертвы, а самим просто таинственно исчезнуть? Вместе и навсегда!

Ссыль на первоначальную публикацию на ФБ и дискуссию